1.
Непритупившееся лезвие лядвий.
Disjecta membra
в оригинале повествует о знании, отделенном
от наших органов чувств миниатюрной мембраной
божественного дыхания, от которого,
я бы добавил, запотевает
зеркало обратного видения. Надвигающийся пейзаж
опрокидывается с головокружительной быстротой
за спину, и затылок
остается лежать, раздавленный,
на шоссе.
У
него открывается третий глаз.
Подобно апории о стреле,
иссушающей в геометрической прогрессии мозг,
мы ни на йоту не приблизились
к пустыне оргазма.
О
тдельно
руки,
отдельно кисти рук,
отдельно голени и, конечно же, шея.
У
тешением - единственным - служит то,
что все отчетливей проступает
разница между междометием и бесстрастным глаголом,
ничтоже сумняшеся приводящим
к взрыву синтаксическую машину.
2.
Польская речь,
с ее брызжущими согласными,
словно бы цепляющимися за колючую
проволоку просодии.
Анна, психолог по
образованию,
пересказывает "Психоз".
Лицо Перкинса в парике,
когда он поворачивается, и все
такое.
(В какой-то момент
спохватившись
и переходя на английский.)
"Море волнуется раз", -
хочется произнести мне, ибо мы идем
вдоль моря. И оно гудит
подобно раковине из детства,
с вырезанной на пятнистом панцире датой:
1939.
(Что интересно в раковине,
так это вихрь, вытягивающий пустоту вдоль стенок того,
что является не более чем изнанкой
все той же тяги, предназначающей вещь
становлению,
спиралевидному выворачиванию вовне.)
Водоросли, топляк.
Ни к чему
не обязывающая прогулка.
7.
То, о чем не следует говорить,
говорит само за себя, -
как риторическая фигура
умолчания в дневнике,
купированном на предмет тестикул
блюстителями чистоты языка.
Блаженны входящие в интернет.
Перефразируя парадокс лжеца,
поэт-трансвестит не преминет добавить:
“Я, истина, лгу”.
Архаическая встреча на операционном столе
(интерфейсе) алетейи
и зашивающей ей раскрашенный
философом рот
шв
ейной
м
ашинки синтаксиса.
Ибо его есть царствие.
По окончании семинара
д-р Лакан раздает присутствующим
фигурки слонов.